Антон Кулаков - Нечего прощать[СИ]
— Я удивлена, что Вы не позвонили в дверь, — любезно сказала Анастасия.
— Дверь была открыта, — холодно сказала Катя, — и я вошла.
— Лучше бы вы позвонили, — ответила Анастасия, — мы были бы готовы.
— Где моя дочь? — жестко сказала Катя.
— А вы полагаете, что она здесь? А кто она? Я что–то запамятовала, чтобы у вас была дочь.
— Ее зовут Соня.
— Ах Соня, невеста моего племянника Жени.
— Ваш племянник, — тут светскость беседы начала рушиться, так как в Кате стала просыпаться площадно–рыночная сущность, которой она была вскормлена с молоком матери, — совратил и похитил мою дочь. И он прячет ее в вашем доме.
— Мне кажется вы подменяете понятия, они встречались по обоюдному согласию, если мне память не изменяет.
— Вас дезинформировали, — безапелляционно отрезала Катя, — мы никогда не давали согласия на эти встречи.
— Понимаю, понимаю, — сказала Анастасия с интонацией медсестры психиатрического отделения, — но никакой Сони тут нет.
— Я проверю…
— Вот ордерок будет, тогда и проверишь, — Анастасия тоже отключила светский облик. Предстояла определенная бойня.
— Будет. Еще какой ордерок будет. Я вас всех к стенке поставлю. Где моя дочь, — заорала Катя, — Соня! Дочка.
— Ох, Екатерина, я вот что–то не помню, чтобы у тебя была дочь.
— Что ты хочешь этим сказать, паскуда.
— А то, сучара сраная, — этот смачный эпитет Анастасия раскопала ночью, ей очень не хотелось материться, но при этом говорить разнообразно, — я то знаю, что никакой дочки Сони у тебя нет. Ты же ее в доме ребенка взяла. Не понимаю только, как тебе после того скандала вообще ребенка доверили.
Катя опешила:
— Откуда ты это знаешь?
— Я это откуда знаю? Все очень просто, родная моя Выдра Хреновна, я же точно знаю, что у тебя нет возможности рожать. Или ты забыла как в больнице беременная лежала и тебе аборт делали, или ты наивно полагаешь, что после стольких абортов можно сохранить возможность рожать детей?
— Где моя дочь?
— У тебя нет никакой дочери, маразматичка старая, — отрезала Анастасия, — ты никаких выводов из своих поступков не делаешь, кажется.
— Ненавижу тебя, — Катя наконец–то бросилась на Анастасию с кулаками и собиралась ее задушить, но та была готова к атаке и обезоружила более старшую и менее подвижную Носову ударом в челюсть. Грузно рухнув на диван Катя вскочила с него и бросилась в повторную атаку.
Когда Катя приблизилась к Анастасии раздался характерный треск, Носова упала на пол — в руке у главы Гордеевых оказался электрошокер. Как по команде из своих укрытий выглянули Евгений, Клара, Марина и Ирина. Они не вмешивались в ход побоища, но поскольку диалог резко завершился, решили осведомиться, что происходит и все ли живы. В том, что Анастасия справится с Носовой не сомневался никто.
Гордеева перешагнула через Катю, села на диван и начала свой монолог, так как Носова примерно с пять–десять минут должна была находиться в шоковом состоянии.
— Как же ты быстро, мразотина носовская кинулась в атаку. Я то рассчитывала на длинный разговор, Катенька. Я тебе столько рассказать хотела.
Катя тяжело дышала и слушала. Говорить она пока не могла, только постанывать и кряхтеть.
— Понять не могу, где ты так ублюдочно одеваешься, честное слово, у моих соседей, которые участок с домом продают сейчас так даже прислуга не одевается. Жуть какая–то. Хотя ты всегда так выглядела. Я даже не могу понять — прошли эти годы или нет, ты вообще не изменилась за это время. Ты меня слушаешь? — Анастасия поддела валявшееся на полу в тени банана тело Носовой, — так слушай дальше. Ты свой аборт помнишь? Да?
Катя Носова прекрасно помнила, как восемнадцать лет назад вдруг обнаружила, что беременна. И это был последний шанс родить ребенка. Она наблюдалась у лучшего гинеколога города, но…
— Знаешь, ведь тот гинеколог, что тебя наблюдал, — продолжала Анастасия, — стоил немало. А теперь представляешь скольких мне денег стоило его подкупить, а?
Тут Носова начала понимать суть того, что пыталась ей сказать Анастасия, но махать кулаками было невозможно, да и бесполезно:
— А уж убедить тебя в том, что у тебя тяжелое течение, что ты родить не сможешь. Да проще простого оказалось. Я собственно догадалась об этом, когда ты некоторое время перед этим бегала и вопила мне, что засадишь нас по статье, которую уже двадцать лет как на тот момент отменили. А ты помнишь ту медсестру что ассистировала врачу? Помнишь? Дальше сама догадаешься.
— Это была ты, — выдавила Катя.
— Ага, — засмеялась Анастасия, — а я думала у тебя мозгов только на судоку хватает. Да, дорогая моя, это не доктор тебя лишил возможности родить. Это сделала я.
Катя заплакала. Она медленно поднялась с пола и грузно осела в кресло не переставая рыдать:
— За что? За что ты разрушила мою семью?
— Сама допрешь, или мне фото принести? Забыла? Быстро же у тебя из памяти такие важные детали собственной биографии улетучиваются. А теперь слушай. Сони здесь на самом деле нет, я не так глупа, чтобы оставлять в своем доме ту, что ты воспитала. Я даже не знаю куда они поехали.
— Я тебя проклинаю. Вы уничтожили мою семью.
— Солнышко мое, Королева Дерьма носовского, не употребляй перфекта, пока всего не случилось. Зая, это только начало.
— Чего ты хочешь? Что мне сделать, чтобы ты о нас забыла? — взвыла Катя, которая уже пришла в себя.
— Погоди немного. Я думаю, что ты и без слов поймешь, что в этом мире существуют люди… и места, где тебе, и твоему мужу–алкоголику следует появиться и кое–что сделать. Кстати, твой самец так и не трахает свою жирную свинку и не спит с ней в одной постели?
Катя не ответила:
— Я так и думала. Только вместо бензиновой водки от которой в свое время его к сожалению откачали, и написали в карточке обычную кардиопатию, он уже дааавно балуется чем–то посерьезнее. Вот я и думаю, когда же вы сдохнете оба, а то я из–за этого летать на самолете боюсь. И многие мои знакомые тоже предпочитают через Москву ездить и летать самолетом оттуда.
— Я ухожу, — отрезала Катя, — я найду на вас на всех управу. Я подниму все свои связи!
— Двадцать лет назад я уже слышала подобный бредофарс! Забыла?
— Теперь у нас есть деньги.
— Были, да всплыли!
Катя пошла к выходу и тут Анастасия не удержалась, догнала Носову и, когда та выходила через парадную, отвесила ей сильнейший удар под зад, от чего она рухнула через порог и упала прямо на каменистую дорожку. Встав, и собравшись дать отпор Катя увидела, что Анастасия держит в руках шокер:
— Имей в виду, — сказала Анастасия, — я на тебе обкатала первую мощность. Подойдешь сейчас ко мне, получишь вторую, от которой не встанешь неделю. А я тем временем вызову милицию и скажу что ты пыталась меня убить, а родственники это подтвердят, благо они не все мне кровными и законными являются. Уяснила? И никакие связи тебе сучаре, и твоему самцу сраному не помогут. Ясно?
Катя поднялась на ноги и только бросила:
— Это мы еще посмотрим!
Анастасия расхохоталась. Катя медленно вышла из сада Гордеевых и захлопнула калитку. Потом она села на свое водительское место и уронила голову на руки. Зарыдала изо всех сил. Перед ней проносились образы из прошлого и каждый норвил укусить. Рукой она задела магнитолу. В машине полилась музыка лирической песни «Ничего личного» Армандо Мансанеро. В свое время человек, который очень любил эту песню был дорог Кате. Но его уже нет. Музыка лилась из колонок, а Катя продолжала рыдать, а ее слезы падали и падали. И тут она вспомнила слова — Все наши слезы пусть отольются — по миллиарду за одну — всем, кто посмел разрушить наше счастье. Она не решалась завести мотор, но понимала, что следует быстро уезжать из этого кошмарного места.
Через двадцать минут она смогла себя успокоить, повернула ключ зажигания. Автомобиль резко сорвался с место и скрылся за поворотом.
Тем временем, сомневавшийся в успешности сего мероприятия Виктор Носов сидел дома и решил продолжить попытки дозвониться до Зины и в конце концов ему удалось. Только ответила Полина:
— Да, я слушаю.
— Я могу услышать Зину? — в своей классической манере спросил Носов.
— А кто ее спрашивает? — осведомилась Полина.
— Это с работы, — соврал Носов.
Полина вздохнула и понесла трубку в комнату к дочери, которая к этому моменту проснулась:
— Держи, тебя Носов. Он сказал что это с работы.
Зина взяла трубку и жестом намекнула матери, чтобы та вышла. Полина удалилась, закрыв за собой дверь.
— Алло, — сказала Зина.
— Я до тебя весь день не могу дозвониться, — возмущенно прошипел Виктор, — где тебя носят черти?
— Мне стало плохо в подъезде. Меня мать нашла.
